1001 день, или новая Шахерезада — страница 13

бессонных ночей пиджаком и жалко глядел на подходящего Абукирова, в котором он уже ясно видел лицо, облеченное специальными полномочиями на предмет выявления нерадивых чиновников. И едва дворник открыл ворота, как они кинулись к своим столам, бессвязно бормоча: - Тьма работы, срочное требование на вазоны! - Работы тьма. Новые газоны! И рассказывают (но один лишь Госплан всемогущий знает все), что эти глупые люди до сих пор

продолжают симулировать за своими желтыми шведскими бюро. И сильный свет штепсельных ламп озаряет их костяные лица. Но вся эта правдивая история ничто в сравнении с рассказом о молодом человеке с бараньими глазами. - Я ничего не слышал о таком человеке! - воскликнул товарищ Фанатюк. И подумал: "Я дурак буду, если уволю ее, прежде чем не узнаю о человеке с бараньими глазами!" Человек с бараньими глазами - В этом рассказе, - начала

Шахерезада Федоровна, - будет описана головокружительная карьера человека с бараньими глазами. Борис Индюков сызмальства обучался в литературных университетах, академиях и пантеонах. Он поставил себе целью стать великим писателем советской земли, но Институт Стихотворных Эмоций, где он обучался, прихлопнул Главпрофобр, прежде чем Борис Индюков понял, что в конце фразы необходимо ставить точку. Оставались еще две

литературных избушки, где молодых людей посвящали в таинства слова, одновременно освобождая от воинской повинности: ИДИЭ или Институт Динамики и Экспрессии на Поварской улице и литкурсы артели лжеинвалидов под названием Литгико при ГАХНе. Дела артели Литгико шли плохо, так что ректор беллетристического предприятия гр. Мусин-Гоголь уже собирался сматывать удочки: ему не под силу было конкурировать с Институтом Динамики и

Экспрессии. Литгико пустовало, а ученики валом валили в ИДИЭ, куда поступил также и Борис Индюков. Но не успел Борис Индюков решить, заняться ли ему динамикой или посвятить себя экспрессии, как Главпрофобр закрыл и эту литизбушку. С печальным воем кинулись ученики в уцелевшее Литгико. Впереди всех бежал Борис Индюков. Бараньи его глаза блистали вдохновением. Но Мусин-Гоголь прекрасно учел конъюнктуру, создавшуюся на

литературной бирже, и взимал с новых учеников плату за два года вперед. Литгико занимало половину магазина на 1-й Тверской-Ямской. Вторую половину и окно арендовал часовой мастер Глазиус-Шенкер, окруженный колесиками, пенсне и пружинами. В магазине часто и резко звонили будильники. В глубине помещения сидел торжествующий Мусин-Гоголь, принимал деньги и выдавал квитанции. Рядом с ним помещался Отдел отсрочек, где предъявителям