Алексей Васильевич Кольцов — страница 2

  • Просмотров 4700
  • Скачиваний 31
  • Размер файла 36
    Кб

«Разлука». Но начальные стихи (1825—1830) поэта-самоучки, не закончившего даже уездного училища, литературно малограмотны, художественно беспомощны и наивно подражательны. Еще не владея ни самостоятельной тематикой, ни собственным поэтическим видением, ни выработанной манерой изображения, поэт находился в плену самых разнообразных книжных влияний. Посвящая свои стихи главным образом любовным перипетиям, он следует то

трогательно-чувствительной сентиментальности В. А. Жуковского, И. И. Дмитриева, А. Ф. Мерзлякова и А. А. Дельвига ( «Песнь утру», 1826; «Сирота», «Ровеснику», 1827; «Послание молодой вдове», 1828), то увлечен эпикуреизмом Батюшкова ( «Прекрасной поселянке», 1828; «Приди ко мне», 1829), то, впадая в романтическую меланхолию, так свойственную позднему В. А. Жуковскому, И. И. Козлову и Е. А. Баратынскому, уносится мечтой, «земнова чужд», в другую жизнь (

«Плач», 1829; «Разуверение», 1829; «Вечер», 1830), то захватывается светлой жизнерадостностью Пушкина ( «Веселый час», 1830; «Совет старца», 1830). На Кольцова оказывает сильное воздействие мещанский «жестокий» романс, и он сам сочиняет подобные произведения: «Я был у ней» (1829), «Не мне внимать напев волшебный» (1829), «Утратив то, что было мило» (1830). В ранних стихах Кольцова, художественно аморфных, разностильных, встречаются мифологизмы (

«Зефир», «Филомелы глас», «Лети к Парнасу»), славянизмы и архаизмы, принятые в «высокой поэзии» ( «брег», «вещать», «ланиты», «вперял», «внемли»), и одновременно редкие диалектные выражения, вроде «ботеть» и «требовать». Поэт еще не ощущал всей примитивности собственных опытов. В стихотворении «Повесть моей любви» (1829), являющемся плохо организованной прозой, он с наивным простосердечием писал: «Вам хочу я, милые, ||На досуге

кое-как|| Исповедать таинство, ||Таинство чудеспое.|| И у нас в Воронеже|| Никому до этих пор|| Не хотел открыть его». Думы. Размышления о смысле жизни сказались уже в ранних стихах поэта ( «Плач», «Разуверение», «Земное счастие», «Что значу я?»), но более полно в цикле философских дум, появлявшихся с 1833 года и до конца его жизни. Уясняя содержание дум, ошибочно представлять их творца религиозно-православным догматиком или дерзким

богоборцем. В думах Кольцова, несомненно, отразилось влияние Ф. Н. Глинки, в особенности же Н. В. Станкевича и Белинского. Осознавая смысл человеческой жизни и тайны мироздания, поэт понял непрерывность развития вечно живой действительности ( «Божий мир», 1837), взаимозависимость ее явлений ( «Великая тайна», 1833) и пришел к утверждению человека как самого совершенного творения природы, ее венца ( «Человек», 1836). Создавая гимн