Анализ поэмы "Однофамилец" О. Чухонцева — страница 9

отчужденность людей друг от друга и, в то же время, связанность их общим тягостным положением: Для того ли нас в глушь занесло и свело под зеленою крышей, чтобы после листвой занесло и засыпало вьюгой притихшей? "Я и сам не пойму, что к чему…"; Зачем в заносчивом смиренье я мерюсь будущей судьбой, тогда как сам я — в раздвоенье - и не бывал самим собой. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . А в лицах столько озлобленья, что лучше не встречаться

нам. "Чаадаев на Басманной"; …Встретишь эти лица - в них, кажется, пустыня шевелится. "Нет ничего ужасней вырожденья!.." …все равно! Ведь повязаны все мы и по чести воздастся и нам, ибо вот они, общие стены: стукнешь здесь, а аукнется там! "Общие стены"; — трудное, но неизбежное родство, прирастание к родине: Мы срослись. Как река к берегам примерзает гусиною кожей, так земля примерзает к ногам и душа - к пустырям

бездорожий "Я не помнил ни бед, ни обид…"; Нет, не любовью, видно, а бедою выстрадываем мы свое родство, а уж потом любовью, но другою, не сознающей края своего. Да что об этом! Жизнью и корнями мы так срослись со всем, что есть кругом, что, кажется, и почва под ногами — мы сами, только в образе другом. "…А в эти дни горели за Посадом…"; — прозрение непреходящего в обыденном и тленном: Ночных фиалок аромат, благоухающий,

гниющий, и звук, повторенный трикрат, и отзвук, за душу берущий, и приступ горечи, и мрак ненаступившего рассвета — какой-то непонятный знак чего-то большего, чем это… "Ночных фиалок аромат…"; Дитя безлетия, библейское отродье, стоял — светясь — фанерный крейсер, а вдали — в бараньем зное, в виноградном плодородье — не знаю сам, с какого сна, но на безводье мне смутно виделись иные корабли… "Праздник лета в Ереване";

Неслышимый на слух, невидимый на глаз, бродил единый Дух, преображавший нас "Когда верблюд пролез…" При знакомстве с поэмой читатель сталкивается с характерной трудностью: при вычленении и рассмотрении отдельных фрагментов и строк, текст, как бы, противится подобному, поскольку выбранный отрывок ассоциативными нитями неявно, но прочно связан с другими строками. При пристальном рассмотрении выявляется определенный

смысловой узел, отдельная метафора, конкретный подтекст. В то же время значительная часть смысла при дискретном подходе затушевывается, а то и вовсе ускользает от восприятия. Поэма как будто противится расчленению, она всякий раз требует целостного, едва ли не единократного "схватывания". В этом отношении "Однофамилец" с его многочисленными потенциально бесконечными предложениями противоположен влиятельной