Анализ стихотворения Анчар 2 — страница 4

ко­торые существуют между рабом и владыкой. Ведь какое бы общественное расстояние ни отделяло раба от царя, от влады­ки, оба они по своему естеству, по природе своей — одно и то же, оба — люди; и в то же время в тех противоестественных со­циальных отношениях, в которых они находятся по отношению друг к другу, оба они перестают быть людьми. Характерно, что в дальнейшем обозначение человек ни к одному, ни к другому поэтом больше

не прилагается—речь идет дальше только либо о рабе, либо о владыке. В самом деле, отношения господст­ва и рабства стерли, вытравили в каждом из них все человеческое. Человек — царь — совершенно хладнокровно посылает другого человека — раба — во имя, как это ясно из концовки стихотворения, своих сугубо агрессивных целей на верную и мучительную гибель. С другой стороны, поведение раба наглядно доказывает, как рабский гнет

забивает человека, подавляет в нем всю его человеческую сущность. <...> Страшная привыч­ка к абсолютному повиновению сказывается в нем сильнее, чем свойственный каждому живому существу инстинкт самосохра­нения. Достаточно даже не слова, а одного «властного взгляда» господина, чтобы раб «послушно в путь потек» — потек, как те­чёт река по предназначенному ей руслу, — отправился к страшному отравленному древу. Думается,

не случайна здесь перекличка определения послушно и эпитета «послушливые стрелы» в самом конце стихотворения. Не могу попутно не обратить внимания на исключительную художественную выразительность данной строки: «Послал к Анчару властным взглядом» — с тремя последовательно повторяющимися, как удары палкой или кнутом, ударными а и ударным я... и повторными сочетаниями ла, бла, взгля, аккомпанирующими и тем усиливающими

выраженную в соответствующих словах непреодолимую власть владыки над рабом и отсюда почти магическую силу безмолвного его приказания. Не менее выразительна в звуковом отношении строка: «И тот послушно в путь потек» —с нагнетанием все одного и того же звука п... п... п.., создающим впечатление долгого и тяжелого пути по пустыне (вспомним начало стихотворения: «В пустыне чахлой и скупой...»—и слово «пот» в последующей строфе: «И пот

по бледному челу»). В черновой рукописи «Анчара» набросан рисунок Пушкина: фигура худого, изможденного человека с низко опущенной, покорно склоненной головой, который, ничего не видя перед собой, обреченно шагает вперед. Раб знает, что он послан на не­минуемую гибель, и не осмеливается не только протестовать или вовсе отказаться исполнить страшное приказание, но и попытаться скрыться, бежать во время пути, который он делает