Австрийская школа маржинализма — страница 3

  • Просмотров 5819
  • Скачиваний 39
  • Размер файла 46
    Кб

столетия и распространившимся по всему континенту. «Назад к интроспекции и чувственному впечатлению» – был лозунг этого философского течения. Однако нет свидетельств тому, чтобы сам Менгер был движим каким-либо подобным учением – всю свою жизнь он оставался привержен аристотелевой модели мышления – и в случае Вальраса все говорит о подчеркнутом отсутствии интереса к современным ему философским дискуссиям. Так что, по

мнению Блауга, второе объяснение работает опять-таки только на британской сцене – гедонизм (т.е. стремление к наслаждению) пользовался значительной популярностью в Англии 50-х годов XIX в. и должен быть отмечен как одно из подспудных воздействий на взгляды Джевонса. Довод того же рода объясняет запоздалое признание теории полезности в Англии на том основании, что субъективная теория ценности есть продукт католической культуры,

тогда как теория трудовой ценности естественно проистекает от протестантского мировоззрения. Протестантизм помещает в центр теологии рабочее место и трудовую деятельность, тогда как католическая философия занята возвеличиванием умеренного стремления к удовольствиям вместо труда и «делания» денег. Так как на континенте доминировал католицизм, здесь мы имеем объяснение широкому распространению теории полезности в

экономической науке Франции и Италии XVIII в. и длительной отсрочке признания этой теории в Великобритании и Германии. Неясно, однако, как это помогает объяснить происхождение теории предельной полезности и на континенте, и в Англии. Более того, многие из представителей новой теории ценности XIX в. не втискиваются в этот шаблон: Ллойд, Лонгфилд, Сениор были протестантами, а Госсен был отъявленным антикатоликом. Теорию предельной

полезности, как считает Блауг, трудно также объяснить изменениями экономической среды. Смелая попытка в этом направлении была предпринята одним из наиболее блестящих большевистских мыслителей – Николаем Бухариным. В книге, озаглавленной «Политическая экономия рантье» (1925), Бухарин истолковал маржиналистскую революцию с «релятивистской» точки зрения на основе двух весьма сомнительных допущений: (1) «психология потребителя

характерна для рантье»; и (2) теория предельной полезности есть «идеология буржуазии, исключенной из процесса производства». Любой историк может раскрыть порочность этой аргументации; тем не менее, она обладала определенной действенностью: потребитель, а не капиталист представляет собой доминирующую фигуру в неоклассической экономической науке; работодатель более не идентифицируется с инвестором капитала – менеджер,