Возвращение «Святой Цецилии» — страница 4

своего зарождения в Средние века. Цветные стекла чистых тонов резали по шаблону на фигурные фрагменты, которые оборачивали свинцовой проволокой и спаивали на стыках. Некоторые детали расписывали специальными красками, после обжига в печи накрепко приплавлявшимися к стеклу. Применяли петербургские мастера и последние достижения — например, использовали стекла с разнообразной фактурой поверхности или новинку от

американского художника Л. К. Тиффани — опалесцентные (не столько пропускающие, сколько преломляющие свет) стекла, разноцветные, неоднородные в одной пластине, с богатыми живописными возможностями. Однако если рассматривать «Святую Цецилию» в контексте мирового витражного искусства, выглядит она довольно скромно: нет в ней опалесцентных стекол Тиффани, дающих необычные и яркие декоративные эффекты, нет текучести контуров

французского ар нуво, буйства линеарной графики бельгийца В. Орта, фантастичности тяжеловесных образов югендстиля. Обращение создателей «Святой Цецилии» к искусству прошлого, элегантность в орнаментах и продуманная простота целого делают витраж в сравнении с европейскими и американскими образцами того времени почти пуританским, а с другой стороны — очень характерным для петербургского декоративного искусства Серебряного

века. В интерьере Московской консерватории эти качества оказались эффектнее затейливого цветастого декора. Притягивающее взгляд еще издалека, от входа, стеклянное полотно по мере приближения к нему берет зрителя в плен изумительной красотой подробностей и завораживает своим многослойным содержанием. Символика витража раскрывается через творчество поэтов конца XIX — начала XX века. Восприятие стеклянного окна как грани между

миром земным и горним, на которой рука Всевышнего начертала магические знаки, берет начало в поэзии романтиков и впоследствии активно используется русскими символистами. Такие стихотворения, как «В башне с окнами цветными», «Узорное окно» К. Бальмонта и другие рисуют нам образ поэта‑мыслителя, созерцающего цвета и рисунки витражей в попытке разгадать вечную тайну бытия, жизни и смерти, поэтического творчества… Витраж

украшал фойе Большого зала немногим более 40 лет. Он погиб в 1941 году при взрыве рядом с консерваторией авиабомбы: взрывная волна выбила его, осколки разлетелись по помещению. К счастью, работники консерватории, не покидавшие здание во время войны, собрали почти все осколки в ящики и спрятали в подвал, очевидно, надеясь на реставрацию витража в будущем. Тем более что большинство стекол не разбилось, разорвались лишь соединявшие их